Открыть версию для печати
|
Глава 8 .
Т. Янссон «Мемуары папы Муми-тролля» Машина остановилась возле цветочной лавки с вывеской «Koneko». Ран остался на улице, а мне сказал идти в магазин и ждать его там. Я поднялась по ступенькам и толкнула стеклянную дверь. Та послушно распахнулась, звякнул колокольчик, и меня окутало влажное ароматное тепло пестрого цветочного рая, проникая в каждую клеточку продрогшего тела. - Доброе утро, госпожа, - послышался над ухом сладкий, густой голос. – Госпожа ведь говорит по-японски? Не знаю, что привело вас в наш скромный магазин… Я обернулась. Голос принадлежал светловолосому юноше практически не японской внешности, высокому, поджарому, зеленоглазому. На юноше был черный фартук, и я сделала вывод, что он здесь продавец. - Доброе утро. Зеленые глаза внимательно изучали мою прическу, костюм, сумку и туфли… Видимо, юноша решил, что на мне можно сделать неплохой бизнес. - Мне трудно предположить, какие цветы окажутся достойными вас, - продолжал он. – Хотя… разве что те лилии, госпожа? Он указал на полку у себя за спиной. Действительно, там красовался роскошнейший букет из лилий, какой я когда-либо видела. Надо заметить, стоимость букета его красоте не уступала. Я подавила смешок. - Расскажите об этом букете моему спутнику, он сейчас придет, - сообщила я более или менее равнодушным тоном. Юноша моментально сообразил, что у меня есть богатый муж-друг-любовник, который обыкновенно мои покупки и оплачивает, и переключился на созерцание двери. Потом, видимо, спохватившись, снова повернулся ко мне и преданно-преданно посмотрел в глаза. - Я понимаю, что я всего лишь скромный продавец, но если у вас когда-нибудь возникнет желание выпить кофе в моем обществе, вот моя визитка. – Он протянул мне карточку, явно заготовленную заранее. – Меня зовут Йоджи, Йоджи Кудо. И… - он выдержал эффектную паузу. – Мы с вами нигде не встречались? Я взяла карточку, и тут колокольчик звякнул еще раз. Йоджи, напрягшись, одним прыжком очутился у двери, готовый продать вошедшему хоть весь магазин, но на пороге увидел Рана. Тот кивнул мне и направился к двери в подсобное помещение, жестом приглашая за собой. - Ран, Йоджи предложил мне купить те лилии. - Не советую. Все равно не простоят долго. Мы миновали коридор и уже спустились по маленькой винтовой лестнице, когда сзади послышался вопль Йоджи: - Айя! Может, ты объяснишь, что это все значит? Йоджи вихрем слетел по лестнице и замер, скрестив руки на груди. - Дело о переводчиках, Йоджи, - ответил Ран, почему-то откликнувшийся на женское имя. – Я нашел переводчика, который был нужен Такатори, вытащил его из-под носа Шварц и привез сюда. Еще вопросы? - Ясно. Что, собираем всех? - Не надо, вы и так ночь не спали. Надо отдохнуть хотя бы пару часов. И закрывай магазин, все равно в такое утро никто не появится. Пока они разговаривали, я примостилась на краешке старенького голубого дивана и незаметно для себя провалилась в сон. *** - Привет, как ночная вахта? Шульдих пересекает площадку и оказывается перед диваном, на котором, глядя немигающим взором в пространство перед собой, сидит Фарфарелло. На другом конце дивана прикорнул Наги, но не спит: Шульдих почувствовал бы. - Нам пора? – спрашивает мальчик, явно с трудом расставаясь с нагретой кожей дивана. - А то! Пошли, примем на работу нового сотрудника! - И что мы с ней будем делать?- устало интересуется Наги. - Ну, по обстоятельствам. По моей команде. Надеюсь, голова у нее привинчена крепко, и глупостей она не натворит. Это ужасно брэдовская фраза, и все понимают это, даже пребывающий не совсем в этом мире Фарфарелло – вон как усмехается. Ну и пусть, Брэд отправил Шульдиха руководить операцией, и это чертовски приятно. Метры, бесконечные метры коридорной ковровой дорожки. И чего Брэду понадобилось, чтобы эту тетку поселили не у лифта, а так далеко? - Пришли! Наги, валяй, открывай замок, - бодро командует Шульдих, - скажем милой фрау: «Доброе утро». Он неестественно громко гогочет, и его передергивает. Перспектива работать в команде с неизвестной теткой его нервирует – да и Наги с Фарфарелло тоже, тут и телепатом быть не надо. Тем не менее, ему слышно, как сомнения, картинки, прогнозы движутся в их головах, наслаиваются друг на друга, сливаются, образуя сложные узоры… Стоп! А почему слышно только их? Тетка чего, не думает? - Наги, мать твою, открывай же! – орет он. – Если она сдохла, Такатори от нас мокрого места не оставит! Мальчишка бросает на него гневный взгляд, но делает свое дело. Вот дверь плашмя валится в коридор теткиного номера. Шульдих врывается внутрь и первым делом дергает дверь в ванную – черт, входная-то ее заклинила! – и посылает Наги мысль убрать дверь, потому что вслух это была бы уже совсем дикая нецензурщина. В ванной, однако, нет ни красных клякс, ни трупа в остывшей воде за веселой занавесочкой в горошек – только чуть влажное полотенце на крючке. В два прыжка Шульдих оказывается на пороге комнаты, но и там тетки не видно. Черт, черт, черт! Тишину в пустой стылой комнате нарушает бессмертный «Полет валькирий». Выудив из кармана трубку, Шульдих орет, не слушая: - Брэ-э-э-эд! Тетка пропала! - Сейчас буду, - ровным голосом отвечает тот и отключается. Цепочка: «Тетка - Такатори – клюшка для гольфа» моментально выстраивается в шульдиховой голове. Возобновлять знакомство с клюшкой ох как не хочется. Синяки от ударов в тот раз проходили недели две, не меньше… Фарфарелло молча указывает на дверь балкона. Окошко радостно лыбится ребристой батареей, издевательски помахивая рыжими шторами, похожими на патлы рыжего Вайса. Тетка эта что, дура – спать с открытым балконом в середине октября? Но не могла же она сбежать, с последнего-то этажа? Шульдих выпрыгивает на балкон и замечает свисающий с крыши канат. Ему хочется разбомбить всю эту гостиницу с потрохами. Он сжимает кулаки в бессильной ярости и возвращается в номер. - И как такая корова могла влезть на крышу по канату? – зло бормочет он. И умолкает. В гостинице появился Брэд. Он движется быстро, уверенно и внешне спокоен, но ярость его огромна. Она похожа на взрывную волну и растет, ведь эпицентр приближается. И буквально пришпиливает чувствительного к эмоциям Шульдиха к дверце шкафа. Фарфарелло методично тыкает стилетом в упругую диванную обивку, а Наги стоит у балкона и изрекает: - У нее был сообщник. - Какой, к черту, сообщник? – взрывается Шульдих. – Она из всего Токио знала только того лягушатника, так мы его вчера замочили! - Значит, не только, - упрямо гнет свою линию Наги. - Фарфа… - начинает было Шульдих, но не успевает закончить фразы: но пороге появляется Брэд. Кроуфорду не требуется и минуты, чтобы, взглянув на царящий в комнате хаос, оценить ситуацию. Он подходит к дивану, наклоняется к его выпотрошенным поролоновым внутренностям и двумя пальцами что-то поднимает. И даже стоящему в противоположном углу Шульдиху видно, как искрится в нежных утренних лучах длинный ярко-красный волос. Цепочка дополняется конечным «Вайс». Плохо дело, очень плохо… |
|