Вернуться на страницу Fanfiction        Вернуться на главную

Автор: Kudoh Название: Тому вперёд... Рейтинг: PG-13 Персонажи: Вайссы Краткое содержание: Зарисовки Дисклеймер: Все права принадлежат создателям «Weiss Kreuz» Телек работал. Гнал хрень какую-то, Фудзимия не вникал. Сидел на диване, смотрел в экран - лица мелькавшие разглядывал и придумывал им жизни. Мужчина в недорогом костюме - клерк, служащий. Квартира метров десять, двенадцать - если повезло. Подруга или жена. Детей ещё нет. Девочка лет семи в традиционной одежде - родители, Хина-мацури, Танабата, О-бон... Двигатель шумнул. Автомобильный, знакомый. Заглох. Дверь. Шаги. Дым вплёлся раздражающей нотой. - Нэ, Ая... - Диван протестующе скрипнул, длинные пальцы по-хозяйски завладели пультом. - Чё за нафиг? - Недовольно, невнятно, не... Прыг-прыг-прыг-скок по каналам. Взрыв. Картинка замирает и продолжается. Фудзимия сидит неподвижно - лица есть всегда, разница только в деталях - иногда жизнь не нужно придумывать, её показывают и так. Кудо удовлетворённо выдыхает. С некоторых пор он предпочитает боевики - чтобы гремело, взрывалось, чтобы морды в крови, чтобы... - Подвинься, - бормочет он, заваливаясь на бок и пытаясь вытянуться. Пьяный ублюдок. Фудзимия не успевает закончить движение - подняться, уйти, - неожиданно цепкая хватка. Ткань в кулаке, шипение. - С-сиди... Он поворачивается и смотрит Кудо в лицо. Тот болезненно морщится, закрывает глаза и с усилием повторяет: - П-посиди. И добавляет: - Пожалуйста. Сейчас отрубится, - хладнокровно думает Фудзимия. Тогда уйду. Смотрит. Усаживается обратно и отворачивается к телевизору. Чужая рука продолжает цепляться за рубашку. Фудзимия ждёт. Он научился терпению. Пришлось. - Н-не так, - Кудо возится, пытаясь втиснуть голову между спинкой дивана и фудзимийской спиной. - Места м-мало... Ч-чёрт!.. Подвинься же!.. Тянет. Фудзимия смещается - он не хочет пришивать пуговицы. Всё равно этот скоро отключится. Как телевизор, автоматически - через пять минут после того, как закончится последняя передача. Секунд через пятнадцать за Фудзимией оказывается кудовский живот - чувствуется неровное дыхание. Он подаётся назад, чтобы не сидеть на самом краю. Дыхание ощущается отчётливей, нижние рёбра чуть прогибаются. - Нэ, Ая... - Повторяет Кудо, забирая в кулак побольше ткани - костяшки пальцев скользят по коже и замирают. Его почти не слышно. Фудзимия терпелив. Он ненавидит людей у себя за спиной, но пока может и подождать. Он уверен - это сейчас кончится. Кудо всегда вырубается. - Почему т-ты такая с-скотина? - Бормочет Кудо. - Ёдзи, - голос Фудзимии ровен и чёток. - Если ты не заткнёшься - я пошёл. Движение ловится спиной - Кудо со всхлипом втягивает воздух. - То же самое, - он давится словами, будто те встают поперёк горла, застревают рыбьими костями, раздирая гортань. - О-она... - Ёдзи... - Фудзимия глубоко вздыхает и продолжает, неспособный ощутить к этому человеку ни жалости, ни приязни. - При чём тут я? - Голос - странной смесью усталости и намёка на интерес, но Кудо не замечает. - П-при чём тут ты, - механически повторяет Кудо. - Тут. Кто-то. Живой. Ая, ты живой? - Судорожно сжатые пальцы распрямляются и рука охватывает Фудзимию поперёк живота, вызывая острое желание вскочить. Долго ещё? - Живой. Дышишь. Накатывает - ворох, волна, захлёстывает - лет десять - кошка, прижатая к животу, ощущается, дышит, живое, острое понимание, прозрение, тут же, без перехода - дрожь струны, натяжение - в пальцах, будто пальцами ловишь трахею, в спину вдавливается чужая спина - напряжённо, упруго, и - обмякает, жизнь вытекает, выдохом, без вдоха, разлагается в рвущихся лёгких, розовой пеной проступает в углах рта. Кудо задыхается. Фудзимия ждёт. Телевизор действительно отрубается - не проходит и пяти минут. Фудзимия сидит, чувствуя спиной размеренное движение рёбер. * * * - Ты опять, - бесцветно говорит Кудо, как только звякает, отмечая уход покупателя, колокольчик. Бровь вопросительно приподымается. - Букет, - коротко поясняю я, вытягивая руки перед собой в недвусмысленном жесте. Пожатие плеч. Ну и ладно. Когда впервые заметил - было смешно. Ха-ха, гляньте, наш маньяк уже и цветочки держит, как свою железку. А потом перестало. Он курит снаружи, ссутулившись и сунув руки в карманы, думает - осторожно выстраивая в голове фразы и подбирая слова. Мне это не нравится. Мне всё это не нравится. Уймись, параноик. Какое тебе дело? Заминка. Пауза. Н-не знаю... Никакого, наверное. Тогда почему? Что - "почему"? Не нравится - почему? А почему мне должно это нравиться?! Ожесточённо затянуться - чтобы не скрежетнуть зубами, не пнуть вазон. Мне не нравится естественность этого жеста, не нравится его неподдельная лёгкость и отточенность, это... Это как... Это знак, Ёдзи, да-да, знак, дурья твоя башка! Он меняется, понял? Надо быть слепым, чтобы этого не увидеть! Собственный мысленный голос слишком громок и полон издёвки, Кудо морщится и вслепую нашаривает в пачке вторую сигарету. Я... Ч-чёрт. Я не хочу. Чего же? - Голос - гадючьим укусом, как будто тот, кто произносит эти слова, считает меня ничтожеством. Я не хочу, чтобы он менялся. Я не хочу, чтобы они менялись. Твой маленький персональный мирок разваливается, Кудо, разуй глаза. Мир начинет смещаться, пока немного, ползёт, треща по швам, - сухой звук, песчинки и мелкие камешки стучат по горной тропе обещанием камнепада, валяй, сшивай, придурок, где нитку потолще и понадёжней возьмёшь, а? Нитку, говоришь? С-со мной ниточка, как всегда. Угу, - обрадованно язвит голос. Когда ты её последний раз забывал? Пальцы конвульсивно дёргаются, и сломанная сигарета падает на асфальт. Обида подступает к горлу - жгучая, как желудочный сок. * * * - Почему вы не сделаете здесь лифт? - Почему вы не сделаете здесь лифт? Ага, парировать. Не понимаю, что ей не нравится. А-а, опять соврал... Понимаю я. Конечно, можно над этим ржать и подкалывать их время от времени - но они до сих пор стараются раньше неё туда спуститься. Я даже и это могу здраво объяснить. Ч-чёрт! Иногда бесить начинает - понимание это дурацкое. Потому что... Ну, у кого из них вообще может возникнуть идея задержаться у лестницы и пялиться снизу вверх, пока она каблуками по ступенькам клацает? Это же я один такой озабоченный, маньяк вроде как взгляд и не поднимает, хотя у лестницы то и дело ошивается (о-о, ему близок её спиральный изгиб, я по-онял...), мелкий со средним тоже просто норовят пораньше свои излюбленные места занять, потому как... Н-ну... Надо думать - одно дело, если ты приходишь на территорию, занятую кем-то (даже если это всего лишь наша любимая женщина), и совсем другое - когда кто-то приходит на территорию, занятую тобой. Разница ощущается, ага. Хотя готов спорить, что сознательно они это не отслеживают... - Лифт, - снова выдыхает она. Тихо-тихо. Я иду следом, я не заглядываю ей под юбку (о-о, радость моя, если бы это тебе не нравилось - ты всегда носила бы брюки), я слышу, я усмехаюсь и молчу, задерживая пальцы в двух сантиметрах от её плеча. * * * Недосып, если вы не в курсе, бывает двух видов. Один - благодушный такой, когда щуришься сонно, зеваешь, расслаблен... Это правильный недосып, позитивный. А бывает другой. После того, как тебя из позитивного сна выдёргивают, не дав отоспаться. И ещё говорят при этом - сам виноват. ...Он работает быстро. Молча, без рисовки и смешков. Теряет гибкость, становясь неправильно-резким в движениях, проламывается, слегка выставив левое плечо, будто вбивает себя клином в неподатливый воздух, и на краткий миг Бомбею кажется, что кожа вот-вот разъедется, обнажая угловатый металлический выступ, но, разумеется, ничего подобного не происходит. Он работает жёстко, может быть, даже с излишней жестокостью, и глаза почти закрыты, а если заглянуть - там не будет ни обычного ленивого мерцания, ни необычной опаляющей ярости - только грязь, тяжёлая неповоротливая ненависть - не к тварям, не к целям, не к живому - к помехе. Два запаянных стеклянных пузырька с болотной жижей. Он отбрасывает окурок и забирается в машину, отключаясь, как только затылок касается подголовника, и приходя в себя от хлопка чьей-то ладони по макушке. Он даже не огрызается - просто плетётся к себе, чтобы продолжить спать. * * * - Ну кто с кровотечением горячий душ принимает?! - А-а. Сам лезь под холодную воду посреди зимы. Фигня же. Царапина. - Не шевелись. - Слу-ушай... А ты замечал вообще, что с кровью бывает? Сначала в воду попадает - такая яркая-яркая, только когда растворяется - вода не розовеет ни фига, а желтеет. Потому что горячая? Сворачивается? А потом вообще ржавой пеной на поверхности... - Х-художник. Я тебе в следующий раз другое обезболивающее вколю. - М? Это почему? - А чтобы трепался поменьше. * * * "А на что ты рассчитывал?" Он пьёт воду. Не для того, чтобы успокоиться. Он не клацает зубами по кромке бокала, не стискивает керамические стенки - тут нет никого, перед кем стоило бы притворяться, а тратить силы, разыгрывать что-то для себя... Лень. Да, вот именно, лень. Бокал дарёный, и дарили его не мне. Если держать в правой руке - цветок будет повёрнут к пьющему. Я держу в левой, но не за ручку, и под большим пальцем от цветка мало что остаётся. Он пьёт воду, и вода кажется сладковатой. - Твоя проблема в том, что ты слишком быстро теряешь интерес. Искренний смех. - Это - проблема? Вы шутите! С изнанки осыпается полуосмысленное "неинтересно... когда и долг уже не... сознательность... взывать бесполезно..." - какими-то мелкими хлопьями, мягко и умиротворяюще, не снег - сажа, и среди этой уютной темноты - кирпичным обломком под босую ступню - "зависимость". Я смеюсь и поправляю съехавшие очки. Человек напротив неодобрительно поджимает губы. Иногда говорят про привычку. Про то, что со временем всё становится легче и проще. Ага, так бывает. А бывает - наоборот. Сначала - легко, а потом начинаются сложности. Похрен, что там - утрата интереса или изначальная порочность идеи, но чаша полнится, всё труднее не расплескать, и однажды эта дрянь перехлёстывает через край. Он наклоняет бокал и проливает немного воды в сложенную ковшиком ладонь. Тактильное ощущение слегка извращено - не столько вода прохладная и мокрая, сколько кожа - сухая и горячая. Я говорил уже, что мне нравится сухая и горячая кожа? Вода сочится меж пальцев, капает на брюки. Вот он, выход - либо сознательно выплёскивать, либо понаделать в чаше дырок, и тогда её фиг наполнишь. Он усмехается. - Надо было больше брать. - Надо было... - Вздох. - Думал, по дороге куплю. - Так чего не купил? - Ты меня отвлёк! - И правильно. Курить - вредно! Все длинные окурки к тому времени уже закончились, и когда девчонка с убийцей наконец вломились в дом, хотелось их то ли расцеловать, то ли удавить, не дожидаясь остальных, - так или иначе, обратный отсчёт был запущен. Оставленный на виду труп вызывал какое-то мстительное удовлетворение. Вода заканчивается, и ему лень подниматься, чтобы заново наполнить чужой бокал. Всё равно я её пил не для того, чтобы успокоиться. * * * ...Светлая. Она опять - светлая, как фальшивый томатный сок, в который пожалели краски. Балинез усмехается, лезет в карман - металл зажигалки тычется в пальцы - и, поймав краем глаза краткий выблеск другого металла, лениво поворачивает голову. Абиссинец стряхивает капли с лезвия - движение выверенное, отточенное, как сам клинок. Поначалу производит впечатление - о да-а, ещё какое, - потом приедается - как любое повторяющееся событие. Разница между людьми именно в этом - у некоторых действия, заученные до автоматизма - механические, машинные, другие же умеют наполнить жизнью даже самый затасканный жест. Жизнью... Очнись, Кудо. Балинез хмыкает и затягивается - рдяная точка в тёмном стекле становится ярче, - безучастно блуждает взглядом по сторонам. Слабое шуршание полиэтилена - ветер поглаживает исцарапанную асфальтовую плешь, скребёт поверхность зазубринами бумажного мусора. Тихий щелчок - сэппа входит в устье. Интересно, кем он себя воображает? И воображает ли вообще. Хоть кем-нибудь. Спросить, что ли? Усмешка ширится, но веселья в ней не прибавляется ни на гран. Хочется встать в лужу, просто чтобы посмотреть, но нежелание отмывать ботинки - перевешивает. - Пошли, а? - Балинез выплёвывает окурок и слегка сдавливает пальцами ёдзино горло - почувствовать, как тот сглатывает. Подходящим театральным хрипом - эфирные помехи. * * * ...Переключись, переключись. Лужа стоит перед глазами - пятном, нечернильной кляксой, капля сорвалась с кисти, непоправимо замарала тонкую вязь чужой-нечужой жизни. Жизни. Жиз-ни... Чем дольше повторять слово - тем меньше смысла остаётся в нём, только звуки, фонетика, оболочка, сухой хитиновый панцирь - растереть в пальцах, сдуть с ладони. Переключись. Тогда было светло... Переключись. Солнце... Переключись. Солнце - и так беспощадно, остро, - вырезано, врезано, вбито - долотом по металлу, чеканный силуэт, выгнувшееся в падении тело. Переключись! * * * ...Да, о чём-то ещё. О другом. Чтобы не эмоции, а мозги. Например - зачем устраивать филиал разделочной. Раз не можешь свернуть с этой темы - так хотя бы переведи её в другую сферу... ...Неужели они рассчитывали - напугать? Я про оружие, конечно. Дохлый от огнестрела теневик - привычно, обыденно, да? Во всяком случае, не вызывает особого удивления. А тушки с разодранной грудиной, с вываленными языками, нашинкованные - другое. Только брехня это. Декорации. Дурак тот, кто думает, что декорированная смерть отличается от смерти. Пер-си-я... Эй, Персия. Хреновый из тебя психолог, знаешь? Или это была не твоя идея? Или это не для них - а для нас? Чтобы не чувствовать себя киллерами, чисто и гладко устраняющими объекты, а чувствовать... Идею. * * * "Идею". Кудо скрежещет зубами и тянется за сигаретой. Ненавижу. Ненавижу манипуляции, ненавижу поводки и ошейники... Кудо думает медленно, нарочито заторможенно, пробуя слова на вкус. Он не хочет спешить. Не сейчас. Сейчас у меня есть музыка, ворох карандашных набросков на полу, выпивка, в конце концов. Мне есть, чем отвлечься. Мне есть... Это не отвлекает! Это ни хрена не отвлекает! Чеканный силуэт на жёлтых листах - солнечной россыпью - одна и та же поза, заштрихованное лицо. * * * Ёдзи зевает, засовывая руки в карманы, - передник топорщится, жёсткая ткань идёт складками. - М-м... Перекур... Он выпадает наружу, толкнув дверь плечом, - звяк! - щурится в небо, улыбается, ёжится на ветру. Ч-чёрт. Я люблю ветер, даже если он срывает пламя зажигалки и швыряет волосы в глаза - всегда можно сложить ладони, отвернуться, прикрыть. Я люблю ветер. Я хотел быть таким же - проходить насквозь, пронизывать, проникать. Почти как вода. Почти вода, за исключением ма-аленького такого нюанса... Ёдзи улыбается проходящей мимо женщине. - Вам подошла бы глициния. Лиловая или розовая. Она означает юность и поэзию. ...Ветер нельзя поймать. * * * Дипломат задвинут под рабочий стол - с глаз долой. Раздражает немного. Нет, он не оттягивает руку, просто... Подарок. Выбирал бы сам - взял бы что-нибудь с металлическими углами. И рёбра пожёстче. Этот - почти картонный. Ткни пальцем - проломится. Впрочем, если что, его всегда можно отбросить - и это почти примиряет. Он раскладывает бумаги, поправляет маленькую фотографию жены в прозрачной пластиковой рамке и улыбается. Он видит. Он помнит, кто он и что должен делать, он способен задвинуть скуку точно так же, как этот дипломат, ведь так? В любом случае, он не собирается говорить, что ему скучно. Не хочет быть неблагодарным. А она заслужила благодарность. Даже больше. До начала рабочего дня ещё десять минут, но головы слева-справа усердно склонились в трудовом энтузиазме - перегородки не настолько высоки, чтобы не видеть. Он беззвучно вздыхает, длиннопалая ладонь невесомо ложится на мышку. - Ито-кун. - Да, Кацухиро-сан? - Ясуо-сан передал на доработку... - Конечно, Кацухиро-сан. Бенто... Скормить Тихару, который сидит через два стола. А я уже... Конечно... С такой заботливой женой... У Тихару в глазах стынет голодная зависть, у Тихару четверо детей и родители - свои, жены. Тихару ощущает себя рабом. Я не сочувствую, ничего такого. Он мне даже не приятель. Я просто не могу есть. Чёртов дипломат. - Ито-кун! - Да, Кацухиро-сан? Полчаса, как можно уйти домой. Уйти домой... Вернуться домой. Сабвей, чужие плечи, спины, макушки ниже уровня глаз. Аска дежурит, и причина спешить домой дежурит вместе с ней. У него в руке чёрный маркер, перед ним - оборотная сторона какой-то ненужной распечатки, клавиатура задвинута под столешницу и выключен монитор. Он откладывает маркер, методично разрывает лист - пяти рывков вполне достаточно, - ссыпает клочья в корзину и тянется за другим. Набрасывает лёгкими штрихами - сходящийся угол перегородки, часть монитора, снимок... Жена смотрит на него сквозь прозрачный пластик. Он улыбается, берёт фотографию в руки, разглядывает, продолжая улыбаться. Интересно, как бы она смотрелась с другой причёской? Он всё ещё улыбается, маркер зависает над женским лицом - и падает вниз, точкой под левым глазом. Это похоже на удар под дых - когда воздух выбит из лёгких и рот открывается как у выброшенной на песок рыбы, и не вдохнуть, и перед глазами - пляска размытых чёрно-зелёных колец, и сердце подпрыгивает и застревает в горле скользким тугим комком. - Рё-кун? Ты хорошо себя чувствуешь? Он перестаёт прятать лицо в ладонях и разгибается. - А-а, Тихару-сан. Просто немного устал...