Вернуться на страницу Fanfiction Вернуться на главную
Бета: Alastriona Название: За смертью Рейтинг: PG-13 Персонажи: (главным образом) Шульдих Дисклеймер: я не я, и лошадь не моя, разумеется. Warning: spoiler: Schwarz I-II, Gluhen; смерть персонажа - как цель, а не как средство. Текст не вполне соответствует представлениям автора о том-о сём, и кое-где автор даже сам себя может поймать на ООС. Стукнул стенку кулаком. Не помогло - стало вовремя жалко кулак. Пнул стенку дважды. Тьфу, блин. Дело не в том, что Шульдиху было досадно. Дело в том, что он уже привык делить мир на своих и прочих. И эти самые свои, которых он, Шульдих, никогда не звал, не поощрял и не умолял озарить, они-то... Тьфу, блин. Вот подохну, тогда узнают. Узнают и горько пожалеют, ага! Этот хренов ренегат со своей бабищей. И этот малолетний зазнайка, чтоб ему. И Кроуфорд, о, Кроуфорд, мистер совершенство, кто у него есть, кроме меня? Я умру, а они останутся, и будут плакать, и рвать на себе волосы, и корить себя, что не оценили, ах-ах. А я буду мертв, господа! И будет мне на-пле-вать. ПОПЫТКА ПЕРВАЯ Не вставать с кровати неделю - это требует недюжинной силы духа. Особенно если ты привык постоянно носиться по городу. Или, в крайнем случае, слоняться по комнате, сообщая миру и самому себе, как тебя терзает скука. В первый день испытания Шульдих с удивлением понял, что в самом деле ничего не хочет. Ни есть, ни гулять, ни читать, ни смотреть новости. Даже играть в шахматы (мысленно, в соседнем здании жил шахматист-шизофреник). Впрочем, часам к восьми вечера самолюбие телепата было уязвлено: Кроуфорд не просто не постучал к нему и не спросил, в чём дело. Кроуфорд вообще ничего не заметил. Ночью Шульдих спустился на кухню и поел. Весь второй день провалялся лицом в спинку дивана. На третий встал и поплёлся в душ. А вечером сам вызвался работать. ПОПЫТКА ВТОРАЯ Угробить Кроуфорда было бы пошло. Шульдих водил машину подчёркнуто осторожно. Следил, куда сажает вертолёт, словно вёз не какого-то заштатного пророка, а саму Эпитафию. Пару раз даже получил за это выразительное "хм!", но, разумеется, не более того. Ничего, утешал себя телепат, он ещё увидит, он ещё пожалеет, непрошибаемый, что не подал мне руки тогда, в душевой, и Фарфарелло пожалеет, а Наги - тот вообще волосы будет на себе рвать… Или нет, волосы пусть на себе лучше рвёт Фарфарелло, а Наги пусть рыдает. Вот умру, они попляшут. Попляшут, когда умру. Однако врезаться в столб оказалось сложнее, чем думал Шульдих. Спасала то чересчур быстрая реакция, то многолетний навык водителя. И ужасно мешало то, что не хотелась омрачать столь радостный день пьянкой, заблёванным передним сиденьем, повышенным содержанием того-сего в крови и неприятными (а какими они ещё могут быть?) галлюцинациями. Соседа-шахматиста сердобольная сестра увезла к морю, и за рулём приходилось теперь думать о дороге. А в довершение всего Кроуфорд со словами "что-то ты осторожничаешь" перепроверил сорок раз все внутренности треклятой "Ауди" и даже позвал какого-то мастера, чтобы сделать машину окончательно непригодной для самоубийства. Впрочем, терпение и труд перетрут даже нервущиеся ремни безопасности. Шульдих помял правое крыло и своротил старомодный гидрант. Спасаться от набежавший полиции пришлось по крышам. Вопреки распространённому даже среди пси стереотипу, телепаты не страдают хроническими мигренями, эпилепсией и припадками кататонии. Точнее, если и страдают, то совсем не потому, что они телепаты. И, в любом случае, Шульдих получал от своих маленьких слабостей заметное удовольствие. Какое, например, блаженство: еле волоча ноги явиться в гостиную и сообщить: "Ах, я так страдаю!" - после чего рухнуть на пол и забиться в конвульсиях. Плевать, что ты ещё не решил, что именно у тебя болит и какому недугу может, хотя бы теоретически, соответствовать такая симптоматика. Главное, чтобы номер прокатил. К сожалению, с кем-с кем, а со Шварц он не прокатывал никогда, поэтому удивлению Шульдиха не было предела, когда он обнаружил, что в самом деле, у него нудненько болит голова. Третий, нет, четвёртый день. Было, впрочем, не до того. Когда Шульдих не был занят работой, он увлечённо, но не без разочарования изучал настольный справочник судмедэксперта и книжку "Эстетика самоубийства". Мысль о повешении пришлось отвергнуть сразу же. Вторым пунктом шёл прыжок из окна: телепат в самом деле прыгнул… приземлился, мягко оттолкнулся и оказался на крыше дома напротив. -Закрывай окно, -- заметил Кроуфорд, - дует. Выводы из полученной информации были скорее неутешительны. Эпитафию охраняли, как чёрт возьми, и подкрепление из Альпов могли просто-напросто не вызвать, Фудзимия-сэнсей был любимым учителем, особенно у девочек (Шульдих испытал укол ревности и в очередной раз утешил себя тем, что они ещё попляшут и раскаются), а резать вены, помимо прочего, было больно. Одно дело полоснуть поперёк (и потом что? Носить рубашки с длинным рукавом? Оправдываться перед Кроуфордом?), и совсем другое - методично разрезать вдоль, то есть испортить всю руку, от запястья до самого локтя, да ещё и сидя в противной тёплой ванне - так и с сердцем может быть плохо. Тьфу, пропасть. В распоряжении Шульдиха оставались смертельные болезни. Поразмыслив, он пришёл к логичному выводу, что если он умрёт случайно, по воле слепого рока, трагизм ситуации во много крат усилится. И уж тогда-то они все точно горько пожалеют!.. Чума? Оспа? Холера? Пневмония? Последний вариант неуловимо импонировал телепату. Ровно до того момента, как подскочила температура. На третий день явился Кроуфорд. - Хватит валяться, Шульдих, пошли. Впрочем, Шульдих кашлял после этого ещё почти неделю. Вот тут-то, под - в который раз уже -- падающим потолком, еле отпрыгивая от языков пламени, Шульдих пожалел и о пневмонии, и о пренебрежении спортзалом, и обо всех своих грехах, совершённых за истекший отчётный период. Привалившись спиной к облетающей сакуре, Шульдих смотрел, как рушатся башни дворца Мейфу. - Твою мать, Кроуфорд. А ведь я всерьёз собирался подохнуть. - Знаю, -- подумал Кроуфорд в ответ. Над головой прожужжал вертолёт Крашерс. - Глупо, скажи? - Хм. Сначала стало темно, потом холодно. Шульдих ещё успел подумать о том, какая это всё чудовищная пошлость. Теперь Кроуфорд будет хлестать его по щекам и говорить что-нибудь вроде "держись" или "дыши", а он будет захлёбываться воздухом, моргать, зеленеть или, напротив, краснеть, дрожать, словом, всё как в дурном кино. Успеть бы придумать впечатляющие последние слова. Чтобы не воскресать лишний раз. Чтобы коротко и ёмко. Чтобы осталось в веках. -Упс, - шепнул Шульдих и улыбнулся. Жизнь была прекрасна и удивительна, как никогда прежде. Конец |